Еще один ключевой свидетель по "делу Цкаева" ничего не помнит

 

После исследования материалов дела суд вновь вернулся к допросу свидетелей. Ход судебного заседания был изменен, так как не удавалось связаться с несколькими свидетелями. Одним из них оказался и Роман Верещагин, теперь, как выяснилось, работающий в Московском областном онкологическом диспансере в должности врача анестезиолога-реаниматолога.

 

Допрос начался с того, что свидетель не смог вспомнить, где и в какой должности работал в октябре 2015 года, так как «при нем не было трудовой книжки». Из предварительных показаний, стало известно, что в то время он учился на шестом курсе СОГМА и одновременно работал в РКБ в должности медбрата реанимационного отделения. Верещагин вспомнил своих коллег Пагиеву, Кочиева, Елоева, Дьяконову. Также свидетель утверждал что познакомился с ними в РКБ, однако когда - вспомнить не смог. 

 

На вопрос прокурора - говорит ли фамилия Цкаев свидетелю о чём-нибудь, тот ответил, что эта фамилия известна ему из СМИ, что он иногда читает в новостях о деле Цкаева, однако больше ему ничего не известно. Так как Верещагин больше ничего не вспомнил, прокурор подал ходатайство об оглашении показаний, которые свидетель давал на предварительном следствии.

Первые показаниях свидетель давал 13 ноября 2015 года, то есть через 12 дней после случившегося.

 

«Я 31 октября в 8:30 заступил на суточное дежурство совместно с медработниками Пагиевой, Кочиевым, Елоевым, Дьяконовой. В указанное дежурство врачами реанимационного отделения являлись Маргиева и Карданова. В ночь с 31 октября на 1 ноября 2015 года в реанимационное отделение был доставлен на носилках гражданин Цкаев. После доставления больному были введены катетеры - в вену, мочевой пузырь и желудок. В настоящее время я не помню реакцию Цкаева на введение катетеров. Насколько я помню, его осмотрела врач Маргиева, после чего ею был дан лист назначений. По указанному листу мною были исполнены указания Маргиевой, - говориться в показаниях. – В настоящее время я не помню, какие именно мероприятия мною были проведены. Однако, мною были исполнены все указания, которые были указаны в листе назначения. После того как я исполнил все указания, я наблюдал за состоянием Цкаева как и за остальными больными. С момента введения лекарственных препаратов Цкаеву до момента его биологической смерти о его состоянии я ничего сказать не могу, так как не помню. Мною лишь докладывалась Маргиевой динамика показателей состояния здоровья Цкаева. Что именно я докладывал Маргиевой о динамике показателей состояния здоровья Цкаева, я в настоящее время не помню. Данным сведения должны содержаться в медицинской карте больного. Каким именно было его давление я не помню, эти данные также указаны в медицинской карте. Также могу показать, что состояние больного при доставлении и последующем оценивается врачом. Более по данному факту сказать ничего не могу».

 

Во время дачи вторых показаний, которые свидетель давал 13 апреля 2016 года, он также утверждает, что не помнит, какие именно манипуляции проводились в отношении Цкаева, не помнит также, кто ставил больному уретральный катетер, назогастральный зонд и катетер в сосуд. 

 

«Поскольку все койки были заняты, больной оставался на каталке, по этой причине все манипуляции с ним проводились на каталке», - говориться в дополнительных показаниях.

 

В свою очередь, Земфира Цкаева напомнила судье о том, что согласно ответу Минздрава в ночь с 31 октября на 1 ноября 2015 года в реанимационном отделении РКБ имелись свободные места.

 

«Поскольку больной оставался на каталке мы его не раздевали, а укрыли одеялом. Я помню, что больному подключили пульсоксиметр на палец. С помощью пульсоксиметра определяли насыщение крови кислородом и частоту пульса. Я самостоятельно, без указаний врача не имел права и не ввожу никаких препаратов больному,- продолжает зачитывать доппоказания Верещагина судья. - По поводу представленной мне на обозрение реанимационные карты больного могу показать, что запись о внутривенном введении жидкости<…> выполнено мною собственноручно. Нижеперечисленные данные о показателях артериального давления, пульса, температуры тела выполнены не мной. Введение медикаментозных препаратов церукала, гепарина, лазикса, цитофлавина, рингера с сульфатом магния, физраствора с витаминами B1, B6 выполнены мной, что подтверждается моей подписью за каждым препаратом и времени введения. По какой причине не указан диурез - выделение мочи, я не помню, хотя должен был опорожнять мочеприёмник и отмечать количество мочи». 

 

Свои показания Роман Верещагин полностью подтвердил, однако оглашение показаний во время заседания не помогло свидетелю ничего вспомнить.

 

На вопрос прокурора, какие именно реанимационные мероприятия проводил Верещагин в отношениях Цкаева, свидетель ответил, что все было сделано согласно листу назначений. 

 

Земфира Цкаева обратила внимание суда на то, что в результатах судмедэкспертиза не выявлено даже распада тех препаратов, которые указаны в карте больного и в показаниях свидетеля.

Суд и стороны процесса попытались еще задать несколько вопросов, но ответ оставался неизменным – «Не помню», «Не знаю», «Согласно листу назначений».

 

На следующем заседании допросят ещё двух медработников – Кочиева и Дьяконову.

 

Кристина СУРХАЕВА